(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Шин­шил­лы  — это гры­зу­ны се­мей­ства шин­шил­ло­вых. (2)Длина тела ва­рьи­ру­ет­ся от 22 до 38 сан­ти­мет­ров. (3) Масса взрос­лой особи со­став­ля­ет от 0,5 до 1 ки­ло­грам­ма. (4) Для гры­зу­нов се­мей­ства шин­шил­ло­вых ха­рак­тер­ны круп­ные уши и узкие удлинённые стоты. (5) Пе­ред­ние и зад­ние ко­неч­но­сти четырёхпа­лые, од­на­ко паль­цы зад­них ко­неч­но­стей зна­чи­тель­но уко­ро­че­ны. (6) Ске­лет тон­ко­кост­ный, малая бер­цо­вая кость не­боль­шая и не сра­ще­на с боль­шой бер­цо­вой.

(7) Во­ло­ся­ной по­кров гу­стой, мяг­кий. (8) Окрас спин­ной сто­ро­ны тела го­лу­бо­ва­то серый, брюш­ная же по­верх­ность жел­то­ва­то-белая. (9) Хвост по­крыт жёстки­ми во­ло­са­ми. (10) Усы, или виб­риссы, мно­го­чис­лен­ные, длин­ные, бе­ло­го либо чёрного цвета.

(11) Череп с ярко вы­ра­жен­ным ме­жглаз­нич­ным суже­ни­ем. (12) Рез­цо­вые от­вер­стия длин­ные, ниж­няя че­люсть имеет узкие уг­ло­вые от­рост­ки, резко на­прав­лен­ные вверх.

(13) У гры­зу­нов дан­но­го вида в ДНК-на­бо­ре ше­сть­де­сят че­ты­ре хро­мо­со­мы, ко­то­рые обес­пе­чи­ва­ют опре­делённую жиз­не­стой­кость по­пу­ля­ции.

(14) Пред­ста­ви­те­ли шин­шил­ло­вых ведут ак­тив­ный ноч­ной образ жизни и, как пра­ви­ло, мо­но­гам­ны.

(15) Из-за цен­но­го меха шин­шил­лы в два­дца­том веке были прак­ти­че­ски уни­что­же­ны. (16) Од­на­ко в на­сто­я­щее время они охра­ня­ют­ся го­су­дар­ством и их чис­лен­ность по­сте­пен­но воз­рас­та­ет.

(1) Шин­шил­лы  — это гры­зу­ны се­мей­ства шин­шил­ло­вых. (2)Длина тела ва­рьи­ру­ет­ся от 22 до 38 сан­ти­мет­ров. (3) Масса взрос­лой особи со­став­ля­ет от 0,5 до 1 ки­ло­грам­ма. (4) Для гры­зу­нов се­мей­ства шин­шил­ло­вых ха­рак­тер­ны круп­ные уши и узкие удлинённые стоты. (5) Пе­ред­ние и зад­ние ко­неч­но­сти четырёхпа­лые, од­на­ко паль­цы зад­них ко­неч­но­стей зна­чи­тель­но уко­ро­че­ны. (6) Ске­лет тон­ко­кост­ный, малая бер­цо­вая кость не­боль­шая и не сра­ще­на с боль­шой бер­цо­вой.

(7) Во­ло­ся­ной по­кров гу­стой, мяг­кий. (8) Окрас спин­ной сто­ро­ны тела го­лу­бо­ва­то серый, брюш­ная же по­верх­ность жел­то­ва­то-белая. (9) Хвост по­крыт жёстки­ми во­ло­са­ми. (10) Усы, или виб­риссы, мно­го­чис­лен­ные, длин­ные, бе­ло­го либо чёрного цвета.

(11) Череп с ярко вы­ра­жен­ным ме­жглаз­нич­ным суже­ни­ем. (12) Рез­цо­вые от­вер­стия длин­ные, ниж­няя че­люсть имеет узкие уг­ло­вые от­рост­ки, резко на­прав­лен­ные вверх.

(13) У гры­зу­нов дан­но­го вида в ДНК-на­бо­ре ше­сть­де­сят че­ты­ре хро­мо­со­мы, ко­то­рые обес­пе­чи­ва­ют опре­делённую жиз­не­стой­кость по­пу­ля­ции.

(14) Пред­ста­ви­те­ли шин­шил­ло­вых ведут ак­тив­ный ноч­ной образ жизни и, как пра­ви­ло, мо­но­гам­ны.

(15) Из-за цен­но­го меха шин­шил­лы в два­дца­том веке были прак­ти­че­ски уни­что­же­ны. (16) Од­на­ко в на­сто­я­щее время они охра­ня­ют­ся го­су­дар­ством и их чис­лен­ность по­сте­пен­но воз­рас­та­ет.

(1) Шин­шил­лы  — это гры­зу­ны се­мей­ства шин­шил­ло­вых. (2)Длина тела ва­рьи­ру­ет­ся от 22 до 38 сан­ти­мет­ров. (3) Масса взрос­лой особи со­став­ля­ет от 0,5 до 1 ки­ло­грам­ма. (4) Для гры­зу­нов се­мей­ства шин­шил­ло­вых ха­рак­тер­ны круп­ные уши и узкие удлинённые стоты. (5) Пе­ред­ние и зад­ние ко­неч­но­сти четырёхпа­лые, од­на­ко паль­цы зад­них ко­неч­но­стей зна­чи­тель­но уко­ро­че­ны. (6) Ске­лет тон­ко­кост­ный, малая бер­цо­вая кость не­боль­шая и не сра­ще­на с боль­шой бер­цо­вой.

(7) Во­ло­ся­ной по­кров гу­стой, мяг­кий. (8) Окрас спин­ной сто­ро­ны тела го­лу­бо­ва­то серый, брюш­ная же по­верх­ность жел­то­ва­то-белая. (9) Хвост по­крыт жёстки­ми во­ло­са­ми. (10) Усы, или виб­риссы, мно­го­чис­лен­ные, длин­ные, бе­ло­го либо чёрного цвета.

(11) Череп с ярко вы­ра­жен­ным ме­жглаз­нич­ным суже­ни­ем. (12) Рез­цо­вые от­вер­стия длин­ные, ниж­няя че­люсть имеет узкие уг­ло­вые от­рост­ки, резко на­прав­лен­ные вверх.

(13) У гры­зу­нов дан­но­го вида в ДНК-на­бо­ре ше­сть­де­сят че­ты­ре хро­мо­со­мы, ко­то­рые обес­пе­чи­ва­ют опре­делённую жиз­не­стой­кость по­пу­ля­ции.

(14) Пред­ста­ви­те­ли шин­шил­ло­вых ведут ак­тив­ный ноч­ной образ жизни и, как пра­ви­ло, мо­но­гам­ны.

(15) Из-за цен­но­го меха шин­шил­лы в два­дца­том веке были прак­ти­че­ски уни­что­же­ны. (16) Од­на­ко в на­сто­я­щее время они охра­ня­ют­ся го­су­дар­ством и их чис­лен­ность по­сте­пен­но воз­рас­та­ет.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Пе­ре­до мной были мол­ча­ли­вые горы и тихие леса в осен­ней за­дум­чи­во­сти. (2) Го­речь на­дви­га­ю­ще­го­ся увя­да­ния уга­ды­ва­лась во всём. (3) Речки кру­жи­лись, за­тя­ги­вая в жёлтые петли горы с дре­му­чи­ми ле­са­ми, и ка­за­лось, что в рас­ще­ли­нах, овра­гах и до­ли­нах об­на­жи­лись нервы земли. (4) Всё во­круг было ве­ли­ча­во и спо­кой­но.

(5) Пред­чув­ствие дол­го­го сна та­и­лось в лесах, и шорох об­ле­та­ю­щих ли­стьев уже на­чи­нал усып­лять их, нашёпты­вая об осен­них до­ждях, о глу­бо­ких сне­гах и о весне, ко­то­рую надо долго и тер­пе­ли­во ждать. (6) Оча­ро­ван­ные пе­чаль­ной му­зы­кой осени, об­на­жи­лись леса, роняя ли­стья в свет­лые ручьи, за­сти­ла­ли их зер­ка­ла, чтобы не ви­деть там от­ра­же­ния своей не­при­ят­ной на­го­ты.

(7) Земля на­де­ва­ла шубу из ли­стьев, го­то­ви­лась к зиме, ути­ха­ли звуки на ней, и толь­ко шорох был всюду от листа и шум от речек, на­пол­нен­ных водой бла­го­да­ря часто пе­ре­па­да­ю­щим, но пока не­за­тяж­ным до­ждям.

(8) Но гора, на ко­то­рой мы сто­я­ли, жила вроде бы от­дель­но от всего леса. (9) Она была об­руб­ле­на лет де­сять назад. (10) Во­круг пней рос ря­бин­ник, берёзки. (11) Они за­ни­ма­ли по­лян­ки по­ко­сов, со­еди­ня­ясь меж собой, и, как-то играя, без гру­сти со­ри­ли во­круг ли­стья­ми, жёлтыми, бор­до­вы­ми, ры­жи­ми', а тон­кие ря­бин­ки были с пер­вы­ми двумя-тремя при­горш­ня­ми ягод и по­ка­зы­ва­ли их всем хваст­ли­во, до­вер­чи­во.

(1) Пе­ре­до мной были мол­ча­ли­вые горы и тихие леса в осен­ней за­дум­чи­во­сти. (2) Го­речь на­дви­га­ю­ще­го­ся увя­да­ния уга­ды­ва­лась во всём. (3) Речки кру­жи­лись, за­тя­ги­вая в жёлтые петли горы с дре­му­чи­ми ле­са­ми, и ка­за­лось, что в рас­ще­ли­нах, овра­гах и до­ли­нах об­на­жи­лись нервы земли. (4) Всё во­круг было ве­ли­ча­во и спо­кой­но.

(5) Пред­чув­ствие дол­го­го сна та­и­лось в лесах, и шорох об­ле­та­ю­щих ли­стьев уже на­чи­нал усып­лять их, нашёпты­вая об осен­них до­ждях, о глу­бо­ких сне­гах и о весне, ко­то­рую надо долго и тер­пе­ли­во ждать. (6) Оча­ро­ван­ные пе­чаль­ной му­зы­кой осени, об­на­жи­лись леса, роняя ли­стья в свет­лые ручьи, за­сти­ла­ли их зер­ка­ла, чтобы не ви­деть там от­ра­же­ния своей не­при­ят­ной на­го­ты.

(7) Земля на­де­ва­ла шубу из ли­стьев, го­то­ви­лась к зиме, ути­ха­ли звуки на ней, и толь­ко шорох был всюду от листа и шум от речек, на­пол­нен­ных водой бла­го­да­ря часто пе­ре­па­да­ю­щим, но пока не­за­тяж­ным до­ждям.

(8) Но гора, на ко­то­рой мы сто­я­ли, жила вроде бы от­дель­но от всего леса. (9) Она была об­руб­ле­на лет де­сять назад. (10) Во­круг пней рос ря­бин­ник, берёзки. (11) Они за­ни­ма­ли по­лян­ки по­ко­сов, со­еди­ня­ясь меж собой, и, как-то играя, без гру­сти со­ри­ли во­круг ли­стья­ми, жёлтыми, бор­до­вы­ми, ры­жи­ми', а тон­кие ря­бин­ки были с пер­вы­ми двумя-тремя при­горш­ня­ми ягод и по­ка­зы­ва­ли их всем хваст­ли­во, до­вер­чи­во.